• Главная
• Уникальное
  наследие
• Реставрация
  памятников
• Памятник в опасности
• Мастера

УНИКАЛЬНОЕ НАСЛЕДИЕ - СТАТЬИ О ПАМЯТНИКАХ

Троицкая церковь в селе Нёнокса
выдающееся произведение русской деревянной архитектуры.

И. Н. Шургин, Москва

О деревянной пятишатровой Троицкой церкви в селе Нёнокса под нынешним городом Северодвинском Архангельской области ученый мир узнал более ста двадцати лет назад из публикаций академика архитектуры В.В. Суслова – одного из первых исследователей отечественного деревянного зодчества[1].

С тех пор этот памятник не был обойден вниманием ни одним из фундаментальных исследований по русской архитектуре. Однако мнения разных авторов об архитектурных достоинствах Троицкой церкви долго оставались противоречивыми. Только исследования последних десятилетий, проводившиеся в связи с реставрацией уникального памятника, дали возможность определить его истинное место в русской деревянной архитектуре[2].

Село Нёнокса расположено на левом берегу одноименной речки, где она образует излучину в четырех километрах от Белого моря. Это одно из древнейших северорусских поселений. Точно датированное документальное свидетельство о нем содержится в Уставной грамоте великого князя Василия Дмитриевича Московского, посланной им на Двину в 1397 г.[3] В XVI в. Нёнокса – крупный, по тому времени, посад, постоянное население которого состояло из государственных крестьян. Основными занятиями ненокшан, приносившими большие доходы, были: добыча соли, отправлявшейся на продажу в Холмогоры и другие города Русского Севера, а также морской промысел. Кроме крестьян в Нёноксе жили служители и работники пяти северных монастырей: Николо-Карельского, Сийского, Соловецкого, Кирилло-Белозерского и Михайловского-Архангельского, которые имели там свои соляные варницы.

Первое известие о существовании церковного прихода в Нёноксе местные публикации девятнадцатого столетия относят к XVI в.[4] Приходские церкви издавна располагались на возвышенности в центре села. В течение прошедших веков на этом месте взамен сгоревших или обветшавших храмов неоднократно строились новые. До наших дней сохранился архитектурный ансамбль из трех сооружений: холодной Троицкой церкви (1727–1730 гг.), теплой (с трапезной) Никольской (1763 г.) и колокольни (1834 г.)[5]

Архитектурной жемчужиной ансамбля является Троицкий храм – единственная сохранившаяся деревянная постройка с пятью шатрами в завершении. Это большое и сложное ярусное сооружение. Его основание представляет собой восьмигранный сруб с четырьмя прямоугольными, в размер граней прирубами, расположенными по сторонам света. Восточный прируб служит главным алтарем, северный и южный – придельными церквами, Успенской и Петропавловской. Оба придела имеют сравнительно небольшие прямоугольные прирубы для своих алтарей. В западном прирубе восьмерика размещается притвор. Центральный сруб несет подобный ему восьмерик, который ýже и значительно ниже первого. Второй восьмерик имеет очень большой повал – плавное расширение верхней части. В основание повала упирается стропильная конструкция шатра, по высоте близкая своему двухъярусному восьмигранному основанию. Прямоугольные прирубы, не достигая высоты первого центрального сруба, переходят в восьмерики. У каждого из этих восьмериков три несоприкасающиеся грани являются продолжениями соответствующих стен нижнего яруса прирубов, а четвертая, обращенная к центральному срубу, опирается на специальный переруб в верхней части прямоугольного основания. (Таким образом, во втором ярусе прирубы отделены и «отодвинуты» от центральной части храма.) Четыре восьмерика заканчиваются повалами и несут, соответственно, четыре шатра, верхние отметки которых ниже середины пятого, центрального. Каждый из пяти шатров увенчан главой луковичной формы, с широкой шеей и крестом. Алтари обоих приделов завершаются бочками. На уступе центрального сруба, образованном при переходе от основного восьмерика к верхнему, над бесприрубными стенами основания в верхний восьмерик врублены четыре так называемых «теремка». Это – прямоугольные срубики, завершенные бочками. Два таких же «теремка» врублены в основания юго-восточной и северо-восточной стен восьмерика главного алтаря (восточного прируба здания). Главы, барабаны и шатры обиты соответствующих размеров лемехом. Уступы между ярусами срубов и в основании шатров накрыты полицами из досок. Досками также покрыты бочки алтарей и теремков. До начала производства реставрации Троицкой церкви в 2007 г. ее стены снаружи были закрыты обшивкой, сделанной в 1870 г.[6]

С запада в храм ведут два входа, центральный и боковой. Перед центральным (главным) входом к притвору был пристроен в 1870 г. дощатый тамбур. Перед боковым входом к южному приделу приставлен навес на столбах. Интерьер храма хорошо освещается большими окнами, расположенными в два яруса в центральной части и приделах и в один ярус – в алтарях. Основной восьмерик перекрыт «небом» – каркасной конструкцией пирамидальной формы.

Брусья каркаса пирамиды равномерно расположены по периметру восьмерика. В основании пирамиды они врублены в стены, а в вершине – в обрубок очень толстого бревна. В данном случае этот обрубок играет роль замкового камня, как в каменных сводах.

Брусья каркаса в поперечном сечении подобны букве Т, перевернутой кверху ногами, то есть с боковыми уступами. На эти уступы опираются короткие тесины, заполняющие промежутки между брусьями. Со стороны, обращенной в общее молитвенное помещение, вся конструкция «неба» ровно обита досками с росписью, изображающей небесный свод с Господом Вседержителем в зените, евангелистами в основании и херувимами в остальной части. Главный алтарь, приделы и притвор горизонтально перекрыты бревнами, которые снизу стесаны. Бревна перекрытий опираются концами на стены, а в середине – на балку. Вдоль восточной, северо-восточной и юго-восточной стен центрального восьмерика, а также восточных сторон прирубов был поставлен сплошной иконостас. Иконы стояли в четыре яруса в главной церкви и в три яруса – в приделах. Перед иконостасом устроена общая солея с тремя амвонами у царских врат.

Во время посещения Нёноксы в 1887 г., В. В. Суслов сделал обмер Троицкой церкви как наиболее интересной в ансамбле нёнокских памятников. Основываясь на рассказах жителей села об облике храма до его переделок в 1870 г. (разборка галереи с тремя крыльцами, растеска окон, обшивка сруба и др.), а также на материалах своего обмера, архитектор-ученый выполнил графическую реконструкцию первоначального вида церкви. На месте ее утраченных частей и деталей В. В. Суслов изобразил аналогичные, по его мнению, архитектурные элементы других, хорошо сохранившихся памятников. Работа В. В. Суслова по глубине и методике исследования была передовой в архитектурной реставрации конца XIX в. Долгое время его проект реконструкции нёнокского храма без оговорок принимался отечественными учеными.

В публикациях своих исследований Троицкой церкви В. В. Суслов особое внимание уделил устройству ее отдельных частей: стропильным шатрам, пирамидальному потолку-«небу», утраченной галерее-паперти, – а также расположению «теремков» с кокошниками у оснований шатров.

Но собственно архитектурную характеристику памятнику его первый исследователь не дал, как и не высказался о месте пятишатрового нёнокского храма среди других деревянных церквей Севера. Такая позиция ученого вполне соответствовала уровню архитектурной науки конца XIX в. Когда появились публикации В. В. Суслова, большинство деревянных храмов оставалось неизвестным, и необходимо было время, чтобы собрать достаточно данных для сравнений и выводов.

Архитектурно-художественную оценку Троицкой церкви в Нёноксе попытались дать историки архитектуры в 1910-х гг. Первыми это сделали Ф. Ф. Горностаев и И. Э. Грабарь – авторы отдельного тома о деревянном зодчестве в Истории русского искусства[7]. Верно установив принадлежность нёнокского храма к крестообразным в плане постройкам, достигшим завершающей стадии своего развития, авторы все же не увидели в его архитектуре особых достоинств. Наоборот, они посчитали, что композиция из пяти шатров подчинена «освященному пятиглавию» и «совершенно уничтожает выразительность двух … приделов»[8].

Однако уже в Описании архитектурных памятников Архангельской губернии, составленном П. П. Покрышкиным и опубликованном в Известиях Императорской археологической комиссии через год после выхода труда Ф. Ф. Горностаева и И. Э. Грабаря, Троицкая церковь в Нёноксе названа «величественной»[9].

М. В. Красовский, обобщивший результаты дореволюционных исследований отечественной деревянной архитектуры, первый высоко оценил архитектурные достоинства нёнокского храма. Исследователь причислил его «к лучшим памятникам нашего церковного строительства, как по своим прекрасным пропорциям, так и по деталям»[10]. Но вместе с тем, М. В. Красовский поддержал мнение Ф. Ф. Горностаева и И. Э. Грабаря о том, что пятишатровая композиция Троицкой церкви была создана в ответ на требование церковной власти завершать храмы пятью главами.

В 1920-е – 1930-е гг. А. И. Некрасов в своих научных публикациях отрицал ведущую роль деревянных построек в процессе образования характерных шатровых форм отечественного зодчества[11], и не придавал значения архитектуре деревянных храмов.

Однако в монографии Русское деревянное зодчество, опубликованной в начале Великой отечественной войны, вновь было заявлено о выдающемся значении деревянной части национального архитектурного наследия. Рассматривая, в частности, Троицкую церковь в Нёноксе, авторы монографии, во-первых, отметили историческую уникальность этого памятника (единственный представитель «редкого типа пятишатровых храмов»), во-вторых, указали на формальную связь его архитектуры с некоторыми другими храмами Севера. Но несмотря на эти верные наблюдения, Троицкая церковь не получила в монографии достойной архитектурно-художественной оценки, авторы не нашли в ней «чего-либо нового с более простыми шатровыми церквами»[12].

В 1950-е гг. высокое качество архитектуры Троицкого храма косвенно отметил М. В. Алпатов. Он поставил этот памятник в один ряд с общепризнанными шедеврами деревянной архитектуры: Преображенской церковью (1714 г.) на острове Кижи и Успенской церковью (1774 г.) в городе Кондопога. При этом ученый обратил внимание на знаменательный факт: знаменитые деревянные церкви построены в тех же местах, где записаны и лучшие образцы народной словесности – былины[13].

Конкретно на аналогичность планов церквей, Троицкой в Нёноксе и Преображенской на острове Кижи – общепризнанной вершины русской деревянной архитектуры, указал М. А. Ильин[14].

П. А. Тельтевский, перечисляя памятники, которые обладают такими «общими чертами деревянного культового зодчества первой половины XVIII в.», как «живописность композиций, изящество и праздничность … архитектурного облика», назвал пятишатровый храм в Нёноксе вместе с трехшатровым Успенским собором (1711–1714 гг.) в Кеми и семнадцатиглавой Покровской церковью (1708 г.) в селе Анхимово[15].

В это же время, то есть в 1950-е – 1960-е гг., у многих исследователей оживился интерес к деревянной архитектуре как к самобытной родоначальнице распространенных форм отечественного каменного зодчества. На основании письменных и иконографических источников эти исследователи, в частности, стремились доказать, что существуют прямые связи между сохранившимися на Севере шатровыми постройками XVII–XVIII вв. и сооружениями предшествующих столетий. Наиболее последовательно это мнение изложено Н. Н. Ворониным. Он обращается к нёнокской Троицкой церкви, чтобы ее реальным примером подкрепить свою мысль о существовании пятишатровых храмов с крещатым планом уже в XIII–XIV вв.[16]

В поисках конкретных источников пятишатровой композиции исследователи иногда ошибочно принимали за предшественницу нёнокской церкви постройку совершенно другого типа. В качестве таковой называлась «церковь, построенная Строгановыми в Сольвычегодске в самом начале XVII в.» Судя по рисунку, подкрепляющему процитированный текст, эта церковь действительно обладала пятью шатрами, но на едином прямоугольном в плане объеме, а не на крещатом основании[17].

Малообоснованные представления о широкой распространенности на Севере «пятишатровых храмов-групп» задолго до постройки сохранившейся Троицкой церкви приводили к совсем уже баснословным утверждениям. В частности, о существовании в XVI в. в Великом Устюге собора, по архитектуре подобного нёнокской церкви, у которого центральный столп достигал высоты 70 м. Естественно, что после такого утверждения реальный Троицкий храм должен производить впечатление «сравнительно небольшого и приземистого сооружения»[18].

Вместе с тем, идея происхождения формы каменного шатра от деревянных шатров привела ее сторонников к предположению о том, что на создание уникальной композиции многопридельного шатрового храма XVI в. – московского собора Покрова на Рву непосредственное влияние могли оказать его деревянные предшественники – многошатровые церкви типа все той же нёнокской. Наиболее подробно это суждение изложено в монографии Н. И. Брунова, написанной ученым задолго до ее выхода в свет[19].

В систематизированном и обобщенном виде мнения авторов приведенных работ сводятся к следующим положениям. Одни исследователи обратили внимание на тесные связи Троицкой церкви в Нёноксе с современными ей памятниками деревянного зодчества. Другие увидели в ее архитектуре лишь вариации старых форм и конструктивных приемов в век строительства Петербурга. Третьи нашли корни ее планово-объемной композиции в деревянной архитектуре многовековой давности. Кроме того, было указано на косвенную связь пятишатровой нёнокской церкви с шатровыми каменными храмами XVI в., в частности, собором Василия Блаженного в Москве. Однако все упомянутые исследователи, даже те, кто ставил Троицкую церковь в один ряд с Преображенской на острове Кижи, не показали, в чем же конкретно состоят архитектурная индивидуальность и совершенство рассматриваемого памятника, а также, в чем его сходство с многоглавым кижским шедевром.

Между тем, использование Троицкой церкви не по назначению, без элементарного ухода в послереволюционное время, особенно в период Великой отечественной войны и последующее десятилетие, привели ее в предаварийное состояние. В 1960–1961 гг. под руководством реставратора из Петрозаводска В. А. Крохина проводился частичный ремонт храма, в основном его завершений, обшивки и некоторых других элементов конструкции. В связи с реставрационными работами В. А. Крохин, впервые после В. В. Суслова, выполнил общий обмер и частичные натурные исследования Троицкой церкви в Нёноксе, выявил некоторые архивные материалы XIX в.

В процессе работы, при вскрытии обшивки, реставратору удалось получить новую информацию о переделанных и утраченных деталях и частях памятника. Оказалось, что в западной, северной и южной стене первого яруса притвора, под обшивкой сохранились первоначальные окна верхнего света, косящатые по конструкции. В западных торцах бревен северной стены одного придела и южной другого остались вертикальные штрабы – следы примыкания утраченной галереи-паперти.

Полученные данные заставили В. А. Крохина внести изменения в сусловский вариант реконструкции первоначального вида Троицкой церкви. Во-первых, заменить бочку над центральным входом галереи прямой двускатной кровлей – иначе верхнее окно в западной стене притвора, сохранившееся под обшивкой, оказывается закрытым и теряет функциональный смысл. Во-вторых, увеличить протяженность паперти до самых углов северного и южного прирубов, согласно следам ее первоначальных границ. В-третьих, сократить количество «теремков», по сравнению с проектом В. В. Суслова, до числа сохранившихся. Следов существования этих деталей, в данном случае декоративных, не обнаружилось на западных фасадах ни центрального столпа, ни прирубов.

Количество и расположение сохранившихся «теремков» выявляет логику их применения. Зодчий-строитель поместил эти декоративные детали только на восьмерик и алтарь главной церкви, тем самым обозначив ее особое функциональное и композиционное значение.

Новую реконструкцию Троицкой церкви – чертеж ее западного фасада – В. А. Крохин опубликовал вместе с материалами своих пропорциональных исследований деревянных и каменных храмов[20]. Реставратор сопоставил пропорциональную схему Троицкой церкви со схемами фасадов, как близких ей по времени строительства деревянных церквей (Преображенской на острове Кижи и Успенской в Кеми), так и возведенных в XVI в. каменных храмов (Иоанна предтечи в селе Дьяково и Покрова на Рву в Москве). В результате сопоставления В. А. Крохин пришел к выводу о сходстве построения архитектурной формы этих памятников не зависимо от строительного материала.

После фрагментарного ремонта 1960-х гг. никаких мер по поддержанию Троицкого храма не принималось более двадцати лет. К концу 1980-х гг. он, а также стоящие рядом с ним Никольская церковь и колокольня пришли в аварийное состояние. В этот период к спасению ансамбля памятников Нёноксы приступил коллектив реставраторов под руководством А. В. Попова[21].

Новые исследования Троицкой церкви начались в 1995 г.[22] Их результаты в основном подтвердили обоснованность предложений В. А. Крохина о корректировке выполненного В. В. Сусловым проекта реставрации храма. Возникли сомнения только в обоснованности выбранной обоими исследователями конструкции паперти: каркасной, с тесовыми стенами. Эта часть памятника могла быть и в виде сруба, как, например, у Покровской церкви села Анхимово или Преображенской на острове Кижи, построенных не намного раньше Троицкой церкви в Нёноксе.

Выявленные исторические источники не дают прямого ответа на вопрос, какой конструкции была паперть у Троицкого храма, каркасной или срубной?

Сохранившаяся церковная опись 1842 г. сообщает лишь о том, что паперть – «полукружием низкая и узкая с 6 простыми окнами и окончинами стеклянными». Этот же документ приводит дополнительные сведения. Из паперти к северному, «Успенскому приделу двери не растворяются, ибо закреплены, по причине сделания тут кладовой для клажи разных церковных ветхостей»[23].

Вместе с тем, представляется, что процитированная церковная опись все же дает больше свидетельств в пользу срубной конструкции паперти. Так, в каркасных стенах окна делались чаще: либо в каждом прясле, либо через одно. Обычно они не имели окончин (то есть рам) и закрывались глухими ставнями. Обозначение в церковной описи конфигурации паперти – «полукружием» указывает на ее пространственную форму, которая, возможно, была подобна паперти анхимовского храма. Факт устройства кладовой в северной части паперти, скорее, тоже свидетельствует о существовании у нее бревенчатых стен. При тесовых стенах в помещение задувало бы ветром снег, и сложенные в кладовой вещи промокали. Подкрепляют предположение о бревенчатой конструкции паперти и натурные данные. Это – сплошной широкий вертикальный паз в западных торцах бревен северной стены Успенского придела и южной стены Петропавловского. Подобные следы остаются в случае продольного наращивания бревен в стенах: в паз, вырубленный в торце одного бревна, вставлялся шип, вытесанный в торце другого для удлинения первого. (Если в этом месте ставился столб каркаса, то шип в столбе и паз в торцах бревен стены делались ýже, или плотники обходились без соединения столба со стеной.) Срубная паперть не производит впечатления легкости и декоративности, которое свойственно тесовой конструкции. Паперть обретает вид, более соответствующей ей как части единого основания здания, которое во втором ярусе обладает развитым членением объема.

Результаты исследований Троицкой церкви в Нёноксе именно в 1995 г. помогли уточнить ее место и значение в истории русской деревянной архитектуры. Понять, какую роль в объемно-пространственной композиции памятника играют его пять шатров – только ли в качестве оснований под пятиглавие или более значительную – помогает сравнение Троицкой церкви с памятниками, соответствующими ей по планово-объемной композиции и времени сооружения. В этом отношении наиболее близки нёнокскому храму две церкви: Богородицкая (1726 г.) в селе Заостровье и Воскресенская (1673 г.) в селе Селецкое (Сельцо)[24].

При таком же, как у Троицкой церкви типе плана – восьмерик с четырьмя прямоугольными, в размер граней прирубами – они в разной степени отличаются завершениями прирубов.

Богородицкая церковь была однопрестольная. Ее прирубы, одноярусные, как и центральный восьмерик, завершались бочками. При этом храм венчала только одна глава над шатром. Селецкая Воскресенская церковь, как и нёнокская, имела три престола. Но шатровые восьмерики стояли у нее только на придельных, северном и южном прирубах. Западный же и восточный прирубы завершались бочками. Однако подобная композиция не помешала установке пяти глав, которые венчали и шатры, и бочки Воскресенской церкви. Следовательно, вопреки мнению исследователей конца XIX–начала XX в. «освященное пятиглавие» могло быть сооружено и при меньшем числе шатров, чем у Троицкого храма в Нёноксе.

Дальнейшее сравнение нёнокского памятника с селецким показывает, что центральный восьмерик селецкой Воскресенской церкви был одноярусным, и шатровые восьмерики над прямоугольными прирубами стояли очень близко к нему. Вследствие этого объемная композиция Воскресенской церкви в Селецком характеризуется слитностью и вытянутостью вверх. В Троицком храме села Нёноксы, за счет уменьшения площади второго яруса центрального столпа и сдвинутости к внешнему краю восьмериков на прирубах, создается пространственный образ четырех отдельных одинаковых объемов, расположенных вокруг бóльшего пятого. Как бы пять обособленных церквей, стоящих на общем основании.

Среди известных храмов нет прямой композиционно-образной аналогии Троицкой церкви в Нёноксе. Построенный в 1590-х гг. деревянный шестишатровый Успенский собор Вятского Трифонова монастыря (вероятно, один его шатер возвышался над главной церковью и пять – над приделами) сгорел в середине XVII в. О его облике известно только из письменных источников первой половины семнадцатого столетия[25]. Каменный пятишатровый Борисоглебский собор в Старице (построен в 1558–1561 гг., окончательно разобран в 1804 г.), вид которого известен по рисункам и чертежам, сделанным перед разборкой, имел не такой, как у нёнокской церкви архитектурный образ. Шатровые восьмерики его приделов не отступали от центрального столпа, а примыкали к нему[26].

Сходство выявляется только при сопоставлении пятишатрового нёнокского памятника с собором Покрова на Рву в Москве. Именно в этом знаменитом московском храме впервые была создана уникальная центрическая планово-объемная композиция. В середине единого основания поставлена главная, самая большая по объему Покровская церковь и вокруг с некоторым отступлением от нее – меньшей величины восемь приделов. Центральный восьмигранный объем Покровской церкви завершается шатром, а восьмерики приделов – ярусами кокошников и широкими световыми барабанами с главами.

По словам А. Л. Баталова, собор Покрова на Рву – «новый для русской архитектуры тип сооружения. Девять отдельно стоящих столпов Покровского собора, каждый из которых сохранял при этом значение самостоятельного храма, выраженное в объемно-пространственном построении, были компонентами единого архитектурного организма. В соборе Покрова на Рву был впервые создан тип многопридельной центрической композиции, динамически нарастающей к центру. Он явился образцом для ряда построек…»[27].

Целесообразен вопрос: был ли новым именно в деревянной архитектуре прием расположения шатровых восьмериков, осуществленный в нёнокском храме, или, наоборот, в нем повторена издавна известная композиция? Ответить на этот вопрос помогает результат сопоставления Троицкой церкви в Нёноксе с Покровской в селе Анхимово[28]. Их планы почти совпадают, различаясь только в конфигурации алтарей: у Покровского храма, тоже трёхпрестольного, они «круглые», то есть пятигранные, а не прямоугольные. Совпадает и композиционный приём ярусного построения объёмов: у обоих храмов и центральный восьмерик, и прирубы – двухъярусные. Но, несмотря на эти общие признаки, в целом, ни композиционного, ни образного сходства у памятников нет.

В Покровской церкви у каждого из прирубов второй ярус был не восьмигранный, а прямоугольный, как и первый, и завершался главой на барабане, а не шатром. У каждого из прирубов второй ярус не отрывался от центрального объёма, но, наоборот, прирубался к нему. Верхний же ярус центрального восьмерика был замаскирован прихотливым контуром бочек, которые непрерывной цепью накрывали уступ сруба нижнего восьмерика, а также ожерельем глав, «прораставших» из бочечных вершин. Завершался верхний восьмерик крещатой бочкой, в центре которой возвышалась на барабане большая, по сравнению с остальными, глава. В целом Покровский храм представлял собой единый ступенчато-пирамидальный объём.

И всё же при разной художественной образности в архитектуре Троицкой и Покровской церквей использованы одни и те же композиционные принципы построения формы, которые стали характерны для деревянной архитектуры только с рубежа ХVII–ХVIII вв. Это – круговая симметрия повторяемых элементов (одинаковые шатровые восьмерики, в одном случае, по-ярусно одинаковые бочки и главы – в другом) при ярусном построении объёмов.

Наконец, убедительнее всего о новизне решения композиционной задачи свидетельствуют индивидуальные особенности Троицкой церкви – они были выявлены нами при сопоставлении храмов в Нёноксе и Селецком. В связи с этим уместно напомнить о том, что, по наблюдению Ф. Ф.Горностаева и И. Э.Грабаря, казалось бы, небольшие изменения в некоторых конструкциях и формах Покровской церкви под Вытегрой привели к созданию Преображенской на острове Кижи. К таким изменениям, присущим архитектуре знаменитого кижского памятника, относятся: замена крещатой бочки восьмериком под центральной главой и устройство под новым восьмериком четырех бочек с главами.

Если поставить на место этих двух заонежских храмов, соответственно, церкви в Селецком и Нёноксе, то окажется, что осуществлённое в Троицкой церкви разделение центрального столпа на два разновеликих яруса и небольшое перемещение от него шатровых восьмериков позволили получить совершенно новое, индивидуальное композиционное решение шатрового храма. Был создан уникальный для деревянного зодчества архитектурный образ – во многом подобный собору Покрова на Рву (храму Василия Блаженного) в Москве[29].

***

В 2005 г. был выполнен проект реставрации Троицкой церкви в Нёноксе[30]. К производству работ был утвержден вариант, по которому не восстанавливается паперть, и сруб здания снаружи горизонтально обшивается досками. Обоснованием концепции утвержденного проекта реставрации послужили следующие аргументы.

Оказалось, что недостаточно данных, необходимых для реального восстановления паперти, разобранной в 1870 г. Во-первых, остается неизвестной конструкция паперти: она была каркасная с тесовыми стенами или срубная? На самом памятнике остались следы только от тех деталей утраченной паперти, которые присущи, как каркасной, так и срубной конструкции. Это гнезда-врубки вершин кровельных стропил, а также верхних балок, обеспечивавших пространственную жесткость стенам. Во-вторых, эти следы не позволяют точно построить конфигурацию кровли и, следовательно, плана паперти. В-третьих, нет точных сведений о ширине паперти. К тому же, неизвестно, как располагались ее окна, которых, по описи 1842 г., было шесть. Наконец, нет никаких сведений о внешнем виде и устройстве крылец. (Последнее обстоятельство позволило, например, В. В. Суслову и В. А. Крохину по-разному реконструировать крыльца.)

Кроме того, большинство сохранившихся оконных проемов увеличено. Для восстановления их первоначальных размеров потребовалось бы заменить много подлинных бревен.

В настоящее время после разборки и переборки сруба, а также других элементов конструкции памятник восстанавливается на своем месте в Нёноксе.

• [1] Суслов В. В. путевые заметки о севере России и Норвегии. СПб., 1888. С. 37–38; Он же. Памятники древнего русского зодчества. СПб., 1899. Вып. 5. Л. 13–14.
• [2] Результаты начального этапа реставрационного исследования Троицкой церкви, которое выполнялось в 1990-х годах сотрудниками ООО «Архитектурно-реставрационный центр А. Попова», отражены в нашей статье: Шургин И. Н. Деревянная Троицкая церковь в селе Нёнокса // Троицкие чтения 1997. Сборник научных исследований по материалам конференции. Большие Вяземы, 1998. С. 83–100.
• [3] Шульман Ю. М. История посада Нёноксы. М., 1997. С. 36.
• [4] Краткое историческое описание приходов и церквей Архангельской епархии. Архангельск, 1894. Вып. 1. С. 214.
• [5] Все датировки уточнены Е. Б. Заручевской.
• [6] Государственный архив Архангельской области, ф. 29, оп. 37, д. 245. С. 182. Все архивные сведения об истории Троицкой церкви получены автором статьи от В. А. Крохина и Е. Б. Заручевской, за что автор их благодарит.
• [7] Горностаев Ф., Грабарь И. Деревянное зодчество русского севера // Грабарь И. История русского искусства. М., [1910]. Т. 1 С. 394.
• [8] Там же. Побывав в Нёноксе в 1920 году, И. Э. Грабарь охарактеризовал церкви села как ансамбль памятников культуры, объединяющий в своем составе произведения не только архитектуры, но и древней иконописи, и декоративно-прикладного искусства. (Грабарь Игорь. О древнерусском искусстве. М, 1966. С. 247.)
• [9] Известия Императорской археологической комиссии. СПб., 1911. Вып. 39. С. 121.
• [10] Красовский М. Курс истории русской архитектуры. Часть 1. Деревянное зодчество. Пг.,1916. С. 259–260.
• [11] Некрасов А. Очерки по истории древнерусского зодчества XI – XVII вв. М., 1936. Эта книга обобщает предшествующие публикации ученого.
• [12] Забелло С., Иванов В., Максимов П. Русское деревянное зодчество. М., 1942. С. 43, 134. Нейтральное отношение к Троицкой церкви в Нёноксе выражено и в некоторых изданиях 1950-х – 1960-х гг., в частности: История русской архитектуры. Краткий курс. М., 1951; Бартенев И., Федоров Б. Архитектурные памятники Русского севера. М.–Л., 1968. С. 73–74.
• [13] Алпатов М. В. Всеобщая история искусств. М., 1955. Т.3. С. 350.
• [14] Ильин М. А. Деревянное зодчество первой половины XVIII в. // История русского искусства. М., 1960. Т. 5. С. 283.
• [15] Тельтевский П. А. Архитектура 1700–1750-х гг. // Всеобщая истортя архитектуры. М., 1968. Т. 6. С. 186–187.
• [16] Воронин Н. Н. Зодчество северо-восточной Руси XII–XV веков. М., 1962. Т. 2. С. 220–222.
• [17] Чиняков А. Г. Архитектура второй половины XV – начала XVII в. // Всеобщая история архитектуры. М., 1968. Т. 6. С. 80–81. Деревянные храмы, изображенные на рисунке, сопровождающем текст А. Г. Чинякова, рассмотрены нами в статье: Шургин И. Н. Архитектурные особенности деревянных церквей Сольвычегодского уезда Вологодской губернии // Народное зодчество. Межвузовский сборник. Петрозаводск, 2010. [В печати].
• [18] Шильниковская В. П. Великий Устюг. М., 1987. С. 61, 66.
• [19] Брунов Н. И. Храм Василия Блаженного в Москве. М., 1988. С. 61.
• [20] Крохин В. А. Системы построения формы в древнерусском деревянном зодчестве // Вопросы охраны, реставрации и пропаганды памятников истории и культуры. М., 1976. Вып. 4. С. 197–245; Он же. Сравнение пропорциональных соотношений памятников деревянного и каменного зодчества // Архитектурное наследие и реставрация. М., 1984. С. 79–99.
• [21] К 1993 г. была отреставрирована колокольня. С 1994 по 2006 г. продолжалась реставрация Никольской церкви. Вся работа производилась на основе соответствующих времени и месту исторических плотничных технологий. (Воссозданная А. В. Поповым историческая плотничная технология была впервые применена им при реставрации церкви Дмитрия Солунского (1784 г.) в селе Верхняя Уфтюга Архангельской области. См.: Попов А., Шургин И. О воссоздании русской плотничной технологии XVII–XVIII вв. при реставрации церкви Дмитрия Солунского в селе Верхняя Уфтюга. М., 1992.)
• [22] В 1995 г. архитектурные исследования Троицкой церкви начала группа архитекторов-реставраторов в составе: В. В. Колтовая, А. В. Попов, И. Н. Шургин. (К тому времени Е. Б. Заручевской уже были собраны историко-архивные материалы о памятнике.) По независящим от исполнителей обстоятельствам, эта работа вскоре прервалась и возобновилась только почти через десять лет. На последнем этапе натурные исследования Троицкой церкви возглавил А. В. Никитин.
• [23] Государственный архив Архангельской области, ф. 29, оп. 31, д. 429. Л. 3–4.
• [24] Соответственно, Виноградовского и Холмогорского районов Архангельской области. Обе церкви не сохранились. См. о них: Забелло С., Иванов В., Максимов П. Русское деревянное зодчество. М., 1942.С. 94, 133.
• [25] Рузаева Е. И. К вопросу о многопрестольности в русском деревянном зодчестве конца XVI века (Успенский собор Трифонова Вятского монастыря) // Архив архитектуры. М., 1997. Вып. IX. С. 174–187.
• [26] Ильин М. А. Русское шатровое зодчество. Памятники середины XVI века. М., 1980. С. 85 – 96, илл. 1–3.
• [27] Баталов А. Московское каменное зодчество конца XVI века. М., 1996. С. 131–132.
• [28] В прошлом Вытегра была уездным городом Олонецкой губернии, ныне – районный центр Вологодской области. Покровская церковь в селе Анхимово сгорела в 1960-х гг.
• [29] Уже после выхода в свет первого варианта нашей статьи о Троицком храме (см. примечание «2» к настоящей публикации), В. П. Орфинский отметил: «Облик Троицкой церкви в Нёноксе вызывает отчетливые ассоциации с собором Покрова на Рву, основанные на однотипных композиционных особенностях – центричности слитно-расчлененной группировки башен, симметричной по отношению к продольной оси (при дисимметрии к оси поперечной). (Орфинский В. П. Собор Покрова на Рву и его аналоги (О взаимовлияниях деревянного и каменного храмостроительства на Руси) // Народное зодчество. Межвузовский сборник. Петрозаводск, 1999. С. 63–64.) Однако вопрос: посредством каких архитектурно-конструктивных приемов были достигнуты уникальные композиционные особенности памятника? – известный исследователь деревянной архитектуры по-прежнему оставил без ответа.
• [30] Архив ООО «КАРЭНСИ». Шифр 121. Архивный № 1997.